«Мне страшно, что меня завалит». Как в ветхих домах при бывшем военном городке живут сотни людей — репортаж

У здания обваливается крыша — старые кирпичи рассыпаются и отпадают. Стекла на окнах разбиты, а некоторых нет совсем. В подвале, куда легко можно пролезть, ободранные диваны, сломанные стулья и куча газет — оттуда пахнет землей, мочой, спиртом и чем-то кислым. Повсюду раскиданы шприцы, бутылки, грязные тряпки и картонные коробки. Сзади здания — мусорная куча почти до окон первого этажа. На двери в подъезд большими буквами выведено: «Закрыто».

Мы стоим на территории бывшего военного городка в микрорайоне Лесной Тюмени. На ведомственной земле, возле дома, который до сих пор, по словам жителей, принадлежит центральному военному округу.

На втором этаже — два пластиковых окна. Белые рамы выглядят странно на фоне разрухи. Мы рассматриваем дом десять минут, думая, что он заброшен. Внезапно в окне начинает виднеться женский силуэт. Человек смотрит на нас через окно и выходит. Так мы познакомились со Светланой, одной из трех жителей общежития. Ее жизнь, как и жизнь многих в этом месте, — попытки получить хорошее жилье и навсегда уехать отсюда.

Это репортаж наших тюменских коллег из 72.RU — как живут люди в микрорайоне, где страшные бараки и заброшки соседствуют с аккуратными домами.

Из дома выходит женщина с яркой помадой на губах и аккуратно уложенной прической. Она провожает нас внутрь здания.

— Здесь невозможно жить! — начинает рассказывать женщина. — Я живу здесь под страхом. Мне страшно, что меня завалит. Здесь протекает крыша и льется всё насквозь, — продолжает она.

В подъезде голубые стены с потрескавшейся краской. На них налет плесени и грязи. На полу линолеум с дырками — в них плотно забилась пыль. Двери почти во все комнаты открыты, хозяева жилья давно съехали. В последней на первом этаже комнате в ряд стоят несколько умывальников со ржавыми кранами, есть душевая и туалет. Возле лестничных пролетов отлично сохранилась белая информационная доска с надписью: «Центральный военный округ».

В пустом общежитии на втором этаже Светлана живет с сыном и мужем. Они занимают две комнаты — больше здесь никого нет. Женщина переехала в Лесной 28 лет назад. Работала в части поваром, муж служил по контракту. Раньше на территории городка располагались железнодорожные войска — поезда продолжают ходить возле домов до сих пор. В девяностых части начали сокращать — военных стало меньше. Потом в Лесной перевели батальон из Омска. По рассказам местных, здесь он простоял три года и переехал в другой город. Потом часть просто забросили.

После этого в общежитии продолжали жить бывшие военные с семьями. Какое-то время за зданиями следили — делали ремонт, убирали территорию.

— Сейчас этот дом по-прежнему принадлежит Минобороны. Он не стоит нигде на балансе. К примеру, проблема грязной воды. Я звоню в Водоканал, и там отвечают, что не могут найти тех, кто этот дом обслуживает. За свет и отопление я плачу в ТРИЦ, — говорит женщина.

Общежитие опустело несколько лет назад. В 2018 году дом признали аварийным и людей начали расселять в квартиры. Кто-то уехал сразу, кого-то альтернатива не устраивала и люди продолжали жить здесь. Год назад съехали все, кроме семьи Светланы. Тем не менее здание продолжают отапливать — во всех безлюдных комнатах тепло.

— Нам дают квартиру. Там точно так же плесень в подъезде, запах канализации. В общем, что здесь, то и там. А я хочу нормальное жилье, крышу над головой, — рассказывает Светлана.

В предложенное жилье Светлана переезжать не хочет. На протяжении пяти лет она пытается доказать, что оно для жизни непригодно. По ее словам, на услуги адвоката, который помогает ей в юридических вопросах, она потратила почти полмиллиона рублей.

В дом периодически залазят мародеры, алкаши и просто любопытные люди. Жить здесь опасно и страшно. Но женщина продолжает верить, что ее рано или поздно услышат.

— У нас постоянно идет обрушение здания. С нашей стороны оно идет постоянно. Тем более ветры, дожди. Сейчас меня выселяют из этой квартиры через суд, — говорит Светлана.

Микрорайон Лесной — это несколько кирпичных домов, деревянные покосившиеся здания, два магазина, детский сад, заброшенная военная часть и больница, в развалинах которой играют в пейнтбол. Большинство жителей, с которыми мы общались, работали в части. После ее развала они продолжили жить в городке. (Несмотря на переименование, местные продолжают так называть это место).

Нина и Вера переехали сюда из глубинок, когда здесь стояли только деревянные дома. Женщины много вспоминают молодость, обе вздыхают и делают вывод — «раньше было лучше». Нина до 2008 года работала делопроизводителем продовольственной службы в части, Вера трудилась в госпитале сестрой-хозяйкой. Женщины называют себя «военными».

— У меня муж военный. Я сама из Тюменской области, а муж с Украины, — вспоминает женщина. — Когда мы приехали, здесь стояли только щитовые дома. Детский сад был — деревянный щитовой домик. Здесь был клуб, большая воинская часть. Мы жили весело и дружно, — говорит Нина.

— В госпитале было даже родовое отделение для жён военных, — добавляет Вера.

— Даже инфекционное отделение было! На территории воинской части стояли 12 батальонов. Только офицеров и прапорщиков было 600 человек. Солдат было около двух тысяч. Часть начала распадаться в 1998 году. Тогда батальоны сокращали. Здесь проходили переподготовку офицеры в запасе. В 2011 сюда перевели батальон из Омска и простоял он три года. Потом его отправили в Екатеринбург.

— Здесь нам живется тепло, светло. Только детям негде гулять. Управляющей компании нет нормальной. Разве это детская площадка? Она неогороженная. Когда перевыборы депутата были, он и облагородил нам, — Нина показывает на небольшую детскую площадку. — В подъездах ремонта нет. Вот протекает крыша.

Женщины много вспоминают медицинскую часть. Она находилась на территории Лесного. Там работали врачи, которые помогали солдатам в условиях военных конфликтов. Сейчас, говорят местные, в городских больницах таких найти сложно.

Мы идем дальше и встречаем мужчину — он тихонько катит садовую тележку. Это бывший военный Хамит. Он приехал сюда тридцать лет назад из Германии. Стал работать в части штабным работником. Он занимался ремонтами, возил начальников.

— Неожиданно наш гарнизон в Германии раскидали. Я сказал: «Поеду в Тюмень». Сначала квартиру дали в бараке, потом в деревянном доме, потом здесь. В 1998-м началась ерунда. Начали части сокращать. Тот же самый госпиталь. Его только отремонтировали, а потом закрыли, — рассказывает Хамит.

В 2002 году ушел со службы. Сейчас он живет в том же кирпичном доме, квартиру в котором ему дали в 1992 году.

В этом же доме живет Григорий Соболенко. 34 года назад его семья переехала в городок. Папа Григория работал в части — был прапорщиком, заведовал столовой.

— По-моему, ничего не изменилось здесь. У нас была баня для военных, госпиталь. В части стоял памятник БТР, был местный магазин и пельменная, казарма, спортзал, кинотеатр, столовая, пожарная часть. Еще раньше на въезде был пост КПП, — вспоминает Григорий Соболенко.

Мечтает, чтобы военную часть вернули. Тогда, считает Григорий, в городке снова появится жизнь — будет работа, сюда приедет молодежь.

Вторая часть городка, за кирпичными домами, живет по-другому. Здесь стоят деревянные двухэтажки — без детских площадок во дворе, с ободранными старыми креслами и прогнившими ступеньками, ведущими к подъезду. Внутри стойкий запах мокрого гниющего дерева, кошачьей шерсти и сигарет. Находиться здесь неприятно.

— Часто отключают воду. Зимой всегда перемерзают трубы. Весной с полей прибегают мыши. К примеру, у меня прогрызли потолок в туалете. Я обила его железом. Есть тараканы, которых приходится постоянно травить. В подъезде нет света, на второй этаж проваливаются лестницы. В подъезде неприятный запах, потому что в подвале стоит вода. Когда идет поезд — дом трясется. От этого появляются трещины в стенах, из-за этого приходится менять обои, — рассказывает Татьяна, жительница деревянного дома.

Местные жители говорят, что дома построили близко к железной дороге — по нормам так быть не должно. Когда проходит поезд, квартиры трясутся, слышен протяжный гул.

Деревянный двухквартирный дом, который местные называют самым старым, уже начали расселять. В него приезжали семьи военных, когда устраивались в часть. Мы оказались возле него в день, когда жители собирали вещи и готовились к переезду.

— Я сюда приехала, когда мне было три месяца. Дом примерно так же и выглядел. Папа тут служил по контракту, и нам дали квартиру. Раньше здесь всё было гораздо красивее и чище. Мы маленькие всегда ходили смотреть на солдат — нам нравилось. Они песни пели, — рассказывает Сабира.

Сабиру вместе с мамой, папой, братом, племянником, двумя сыновьями и тремя котами переселяют в двухкомнатную квартиру в городе. Она говорит, что для нее переезд дается тяжело — как жить в многоэтажке, она не представляет.

За деревянными домами стоит заброшенное здание. С выбитыми окнами и заколоченными дверями. Мы пролазим в него и оказываемся в темном помещении. В комнате валяются упаковки с бинтами, распечатанное меню для пациентов и окурки. Можно предположить, что здесь был медицинский пункт.

Идем дальше. Проходим через бассейн, комнату с изящной гипсовой плиткой на потолке, длинным коридорам, на стенах которых висят пустые доски почета. Создается ощущение, что люди в страхе убегали отсюда — патриотические плакаты, вывески с героями-военными, бумаги с именами пациентов и сотрудников лежат повсюду. Краска на документах не выцвела, они только покрылись пылью.

Выходим из здания с другой стороны. Мы оказались на территории воинской части. Она осталась заброшенной после ухода омского батальона. Здесь повсюду разбросанные сапоги, шинели и документы призывников. Всё застыло во времени.

Все дома, кроме общежития, где живет Светлана, передали администрации. Земля, на которой они стоят, до сих пор принадлежит некому ведомству. По словам жителей, это Минобороны.

Из пяти деревянных домов снесли два. На их месте сейчас пустырь — растет трава, валяется мусор. Остальные три дома уже признаны аварийными, их снесут до 2029 года. Пока в них продолжают жить.

— Жилые дома, признанные аварийными после 2017 года, ожидают включение в программы переселения граждан из аварийного жилья в порядке очередности, — добавили в администрации Тюмени.

Когда все деревянные дома снесут, не знает никто. Что появится на этом месте и появится ли вообще — неизвестно. Пока местные продолжают жить верой в то, что их жизнь когда-нибудь изменится.