«На химию муж принес меня на руках»: откровения молодой мамы, победившей четвертую стадию рака груди

Ирине Рейник из Междуреченска сейчас 29 лет. У нее два замечательных ребенка и онкозаболевание в ремиссии. Несколько лет назад Ирина думала, что муж и дети останутся одни, когда врач сообщил, что у нее четвертая стадия рака груди с метастазами. Но она не сдалась и прошла все тяжелые этапы лечения, чтобы победить болезнь. Нашей коллеге из NGS42.RU Валерии Городецкой Ирина откровенно рассказала свою историю: как похоронила себя заживо, как объясняла двум дочкам, что с ней происходит, и как нашла в себе силы бороться.

В 2020 году Ирину Рейник начали беспокоить боли в спине, и она решила обратиться в больницу Междуреченска. Долгое время кузбасские врачи лечили ее от обычного остеохондроза, объясняя болезнь большой физической нагрузкой из-за двоих маленьких детей. Молодой маме ставили обезболивающие.

Летом 2021 года, когда анальгетики перестали помогать, Ирину отправили в кузбасский онкодиспансер — сдать новые анализы. Когда их результаты пришли, шок был и у пациентки, и у врачей. Оказалось, что у Ирины рак груди, причем уже четвертая стадия. Болезнь развивалась так молниеносно, что к тому времени уже дала метастазы в кости, отчасти разрушив их.

— Я в тот день пришла к нейрохирургу на прием с результатами МРТ. Он посмотрел и спросил, ставили ли мне онкологию когда-нибудь. Я сказала нет. Он начал объяснять, что ему в снимках не нравится. Говорил, что у меня кости разрушаются от метастазов. И сказал: «К сожалению, у вас рак», — вспоминает молодая мама.

По словам женщины, в молодости рак груди был у ее бабушки, но с Ириной никто из семьи об онкологии не говорил. Поэтому она не могла предположить, что ее может ждать долгая и тяжелейшая борьба с опухолью.

— В первые сутки я даже не страх испытала, а шок какой-то. Я не понимала, как так? Это же не могло со мной произойти. Я в ту секунду не думала о смерти, я просто была в шоке. Мне 27 лет, двое детей, почему так? — спрашивала она себя.

Родным и близким о своей болезни Ирина рассказала сразу. Не хотела скрывать, ведь изменения с ее телом замечали все. Тяжелее всего диагноз, по ее словам, восприняли дети. Они не понимали, почему мама больше не играет с ними в мячик, почему ей тяжело дойти даже до туалета и куда исчезла ее улыбка.

— Дети понимали, что мама болеет, но не осознавали чем. Травматично было для младшей дочери, потому что она совсем малышка была: где-то на ручки просилась, где-то почитать, где-то поиграть, а мне даже встать порой было тяжело. Она плакала и обижалась, переживала сильно. Старшая спокойно реагировала. Я старалась не показывать им, что мне плохо, — рассказывает наша собеседница.

Родственники, по ее словам, отреагировали на диагноз как на приговор, поскольку не успели оправиться от смерти матери Ирины. Сейчас сибирячка предполагает, что, возможно, стресс из-за похорон и стал причиной болезни.

—Тяжело было. Мне пришлось успокаивать [родных]. Мы от похорон не оправились, прошло чуть больше 40 дней, и тут мой диагноз... Конечно, всем было безумно тяжело, особенно отцу и бабушке, которой 80 лет. Все плакали и, наверное, мысленно со мной прощались. А мне пришлось брать себя в руки, — объясняет героиня материала.

Главной опорой во время болезни стал для Ирины муж. Он взял длительный отпуск на работе и посвятил себя уходу за ней и детьми. К этому моменту Ирина уже не могла ходить — каждый шаг отзывался невыносимой болью в спине.

— Муж очень сильно испугался в тот момент. Когда мы вышли с ним из больницы, он плакал. Уже позже, когда всё наладилось, он мне объяснил свою реакцию. Когда врач сказал об онкологии, у него в голове промелькнуло, что это всё, смерть. Стереотип какой-то, что опухоль лечению не поддается, — говорит Ирина.

Ирина и сама восприняла заключение врачей как смертельный приговор. В первые месяцы болезни она готовила родных к своей гибели. Мысли о скоропостижной смерти не уходили из ее головы, пока в один из дней ее супруг не сказал: «Прекращай. Ты слишком молода, чтобы умереть. Мы будем лечиться».

— С момента постановки диагноза до начала лечения прошло 1,5 месяца. В этот период психологически было очень тяжело: о смерти много думала, похороны свои представляла. Мужу давала указания, в чем меня положить в гроб, как провести всю церемонию, что с детьми делать. Потом приняла: надо лечиться, а дальше посмотрим, что будет, — вспоминает она.

После постановки диагноза Ирине назначили курс химиотерапии. Сразу вырезать опухоль медики не решались, ведь на тот момент Ирина была уже в тяжелом состоянии.

— На первую химию муж принес меня в отделение на руках. Ходить мне было максимально трудно: иногда по стеночке, но это было больно. Потом еще отходняки пошли. Но надо отдать должное, через два дня после первой химии я встала и потихоньку расходилась. Полегче стало немного. Параллельно на кости мне начали капать лекарство. Восемь курсов прошли не сказать что легко, но патовости не было, — говорит Рейник.

Тяжелее всего, рассказывает она, проходила первая неделя после лечения: не прекращалась рвота, кружилась голова и жутко ломило кости. При этом выпадение волос она пережила без стресса и сейчас называет это «сменой имиджа».

— То, что волосы выпали, я приняла абсолютно спокойно. Я даже парика себе не покупала. Да, когда побрилась, не могла смотреть на себя в зеркале несколько дней. Позже пригляделась: череп ровный, выглядит всё нормально. Свекор и вовсе сказал: «Ничего, старую шкурку скинула, новую наденешь. Самое главное, чтобы химия тебе помогла», — вспоминает Ирина.

Несмотря на последнюю стадию рака, по словам Ирины, врачи давали положительные прогнозы и подбадривали тем, что «выхода нет только из гроба». Так полгода она себя и настраивала, стараясь даже при плохом самочувствии гулять с детьми и заниматься домашними делами.

— Я не могла позволить себе полежать и поплакать: у меня двое маленьких детей. Им на тот момент было три года и пять лет. Надо в садик, да и им же не покажешь свою слабость, — говорит Ирина.

После полугодовой терапии пришли ошеломительные результаты — химия не только убрала воспаления в подмышечных лимфоузлах, но и уменьшила опухоль почти в два раза. Тогда Ирине предложили удалить правую грудь с новообразованием, чтобы забыть о мучительной болезни. Она была готова согласиться, но вскоре консилиум принял другое решение.

— В онкодиспансере по максимуму стараются помочь, чтобы именно вылечить, а не вырезать. В итоге через трансанальную резекцию просто удалили опухоль. Чудо какое-то. Я в больнице пролежала всего три дня после операции. Всех врачей допекла, что мне поскорее надо вернуться к детям. Я уже тогда чувствовала себя здоровой, — рассказывает Ирина.

Спустя несколько месяцев после операции она вновь приехала в онкодиспансер на контрольные анализы. Говорит, что и спустя полтора года в деталях помнит 9 августа 2022 года, когда медики сказали ей: «Поздравляем, вы в затяжной ремиссии. У вас всё хорошо».

— Это чистый кайф, было неимоверное чувство эйфории. Да ладно, всё закончится? Мы реально идем к финалу? Кайфушки, — смеясь, вспоминает Ирина.

Сегодня о пережитой болезни напоминают лишь боли в спине — даже лучевая терапия не смогла полностью убрать метастазы в крестце. Сейчас кость поражена и разрушена практически полностью, из-за чего Ирине пришлось отказаться от любимых занятий спортом, выездов на огород и походов на природу.

— Я теперь комнатный цветок, который можно только холить и лелеять. Не дай бог где-то упасть. Боли бывают, они никуда не исчезли. Я научилась просто распределять нагрузку. Если я долго похожу, начинает ныть спина, — говорит Ирина.

По ее словам, победить рак помогли любовь к детям, поддержка родных и врачей и вера.

— Когда я заболела, я начала посещать церковь, читать Библию и пришла в онкоассоциацию «Здравствуй!», где стала волонтером. Вы знаете, в этот переломный момент, когда вроде жить не хотелось и бороться надо, меня душевно успокоили именно молитвы. Настрой ведь очень важен, — объясняет Ирина.

Иногда Ирине задают вопросы о еще одном ребенке, но вновь забеременеть она не готова.

— У меня спрашивали, хотела ли я родить еще. Не хочу. У меня двое детей есть, я им нужна, а это риск. Неизвестно, чем обернутся гормональные всплески. Надо понимать, что у меня полный скелет метастазов, мне будет сложно вынести. Я просто хочу жить, — делится она.

Каждые полгода Ирина сдает контрольные анализы. Рак, как она объясняет, с ней теперь на всю жизнь. Но она надеется, что уже не выйдет из ремиссии и навсегда забудет о страшных днях борьбы с болезнью.