«Горняк идет в шахту и всё понимает»: как авария на «Распадской», где погиб 91 человек, изменила жизнь шахтеров

Одна из самых жутких аварий в угольной отрасли случилась 8 мая 2010 года на крупнейшей российской шахте «Распадская». Два взрыва такой силы, что от них пострадали здания на поверхности, унесли жизнь 91 человека. Еще 133 получили травмы. После трагедии на скамье подсудимых оказались 8 человек, но никто из них так и не понес наказания. Правила безопасности горных работ изменили, а ответственность за их соблюдение ужесточили — но спокойнее жизнь горняков от этого не стала. К годовщине трагедии NGS42.RU подробно изучил судебные материалы, поговорил с очевидцами тех событий и с теми, кто расследовал причины произошедшего. Мы расскажем, что стало причиной масштабной катастрофы, чего требовали шахтеры после аварии и что изменилось в их работе за 11 лет.

К 2010 году «Распадская» имеет репутацию одной из самых передовых шахт в мире. Выработки там гигантские, на тот момент их общая протяженность — 360 км. Дорога от края до края Кузбасса с запада на восток, например, всего 300 км. В 2002 году в Междуреченск специально для знакомства с работой шахты приезжает президент Владимир Путин. Шахта оснащена разработанной специально для нее системой аэрогазового контроля; в целом в безопасность «Распадской» вложено порядка 1,5 млрд долларов. На экстренном совещании, собранном через день после взрывов, Сергей Шойгу, тогда еще глава МЧС России, рассказывает, что на «Распадскую» «приезжали на подготовку специалисты, в том числе из‑за рубежа». Никто не может взять в толк, как на этой шахте вообще могло произойти такое. Потом следствие объявит, что виной всему стали стремление руководства увеличивать объем добычи вопреки технике безопасности и халатность инженеров и проверяющих органов. На момент трагедии всё это сделает дорогостоящий арсенал средств безопасности полностью бесполезным.

Взрывам в мае 2010 года предшествовал взрыв поменьше, он произошел на «Распадской» в январе того же года. Сдетонировала смесь воздуха с метаном, который скопился в выработанной породе. Погиб один рабочий, еще 244 человека были эвакуированы. Из данных уголовного дела следует, что тогда никто из должностных лиц происшествие не проанализировал и никаких выводов не сделал. Во время следствия выжившие в аварии на «Распадской» горняки утверждали, что их начальство знало о проблемах с высокой концентрацией угольной пыли (именно она усугубит разрушительное действие майских взрывов) и загазованностью шахты. Причиной этих проблем была неправильная схема вентиляции, запрещенная Ростехнадзором еще в 2007 году после аварии на шахте «Ульяновская». Но никаких мер по исправлению ситуации на «Распадской» предпринято не было.

В день трагедии под землей в разных частях выработки общей длиной более 300 км (а это больше, чем протяженность московского метро) находятся 359 горняков. В одном из пластов забоя начинает тлеть уголь, и вскоре тление достигает другого пласта, где копится метан. В 23:40 (по судебным материалам) в шахте гремит первый взрыв. Его сила такова, что он повреждает здания на поверхности. От этого взрыва гибнут 64 человека. 16 — от взрывной волны, остальные — от отравления угарным газом. У некоторых из них нет самоспасателя — специального прибора с запасом кислорода примерно на час, который выдают шахтерам на случай аварии. Другие либо не успевают им воспользоваться, либо им не хватает запаса воздуха, чтобы добраться до поверхности.

Первый взрыв нарушает работу вентиляции, тут и там локально вспыхивает метан, а взрывная волна выметает из выработки скопившуюся там угольную пыль. В итоге эта пыль детонирует, и через четыре часа происходит второй, более мощный взрыв. Он разрушает строения на поверхности (обломками убивает шестерых шахтеров). А в шахте накрывает спасателей, ищущих пострадавших. В итоге 20 из них погибают. Вот как эта ситуация описывается в материалах уголовного дела:

— Вследствие отсутствия надлежащего руководства за соблюдением правил безопасности со стороны руководителя ликвидации аварии Дружинина А. А. директор ОАО «Распадская» Волков И. И. и начальник смены ОАО «Распадская» Белов И. Б., не обеспечив безопасные условия и не удостоверившись в отсутствии угрозы повторного взрыва в аварийной зоне вследствие накопления взрывоопасной концентрации метана в горных выработках в условиях отсутствия там вентиляции, направили работников 4-й смены в аварийные зоны шахты ОАО «Распадская» для устранения повреждений надшахтных зданий и доставки для этих работ оборудования и материалов, несмотря на то что в шахте имелась опасная газовая обстановка в связи с превышением предельно допустимой концентрации метана и оксида углерода (СО), которая свидетельствовала о возможности второго взрыва.

После аварии на шахту начали срочно вызывать сотрудников из других смен. О событиях той трагической ночи рассказывает бывший сотрудник шахты Михаил (имя изменено по просьбе героя. — Прим. ред.), участвовавший в спасательной операции и позже в подготовке отчетов для следствия:

— Я работал в первую, ремонтную смену. Там чинят комбайны, готовят всё для работы ночных смен, которые ведут добычу. Мне позвонили, я приехал на шахту. Там уже стояли машины ВГСЧ, пожарные, реанимация. Отдел, где я работал, был тесно связан с отрядом спасателей, они бесконечно требовали от нас документацию по актуальному положению горных выработок — где находятся тупики наших проходческих выработок, где на данный момент остановились участки очистные, где находится забой, на каких пикетах. Спасатели находили погибших, а мы на плане выработок помечали красными кружками с крестиком, где нашли человека. Это была круглосуточная работа, морально было очень тяжело. Когда приехал [тогда губернатор Кузбасса] Аман Тулеев, в актовом зале уже собрались родственники. Он рассказал о текущем положении дел, но без конкретики. О том, что уже много находили тел погибших, никому не говорили — боялись наводить панику. Родственникам говорили, что еще ведутся работы, что всем окажут помощь, что, как только будет что-то известно, это сообщат. Хотя на тот момент по факту известно было многое.

В общей сложности от серии взрывов погиб 91 человек. От первого взрыва погибли 64 горняка, от второго — 6 горняков и 20 спасателей. Еще один погибший, по материалам дела, не имел отношения ни к тем, ни к другим. Он проник в шахту, чтобы украсть находящийся там металл.

Руководитель ликвидации Андрей Дружинин на момент трагедии был главным инженером «Распадской». Он вошел в число обвиняемых по делу об аварии вместе с директором шахты Игорем Волковым, техническим директором «Распадской угольной компании» Анатолием Рыжовым и начальником смены Игорем Беловым. В списке обвиняемых также оказались командир Новокузнецкого отдельного военизированного горноспасательного отряда Александр Апальков, государственный инспектор Междуреченского территориального отдела горного надзора Ростехнадзора по Кемеровской области Фёдор Веремеенко и отвечавшие за вентиляцию и дегазацию на «Распадской» Владислав Вальц и Вячеслав Радцев. Им были предъявлены обвинения по статье «Нарушение требований промышленной безопасности опасных производственных объектов», а Веремеенко — по статье «Халатность». Это окончательный список тех, кого планировалось привлечь к ответственности. Изначально в списке потенциальных виновников аварии, составленном Ростехнадзором еще в июле 2010 года, фигурировали 15 человек.

На одном из первых совещаний в правительстве РФ по причинам трагедии присутствовали по видеосвязи и собственники шахты. В том числе Роман Абрамович, основной акционер компании ЕВРАЗ, которая тогда владела 40% акций «Распадской». Многие ждали, что присутствовавший на совещании Владимир Путин обрушит свой гнев именно на них. Но в итоге вопросы по несоблюдению безопасности он задавал директору шахты Игорю Волкову.

— Ростехнадзор четыре раза обращался в суд с иском о дисквалификации и отстранении от должности директора Волкова, который и сейчас присутствует на совещании, за многочисленные нарушения. Реакция нулевая. Как известно, с 8-го на 9-е на шахте произошла ужасная трагедия, но гражданин Волков и сейчас работает и в зале здесь вместе с вами сидит, — сказал тогда Путин.

Через пару часов после этого Волкову предъявили обвинения.

В чем, по версии следствия, заключалась вина Волкова и остальных семерых из списка? Рыжов, Дружинин, Волков, Вальц и Радцев разработали и утвердили собственную техническую документацию, согласно которой добыча угля на шахте должна была достигать 21 500 тонн в сутки. Это практически в три раза больше безопасного объема, который был предусмотрен первоначальным проектом (8000 тонн).

Главный инженер шахты Дружинин при утверждении плана ликвидации аварий не проанализировал риски взрыва угольной пыли и не дал указаний предусмотреть сценарий, который случился в жизни. Еще в его плане попросту не были предусмотрены пути аварийной эвакуации людей из выработок в условиях отсутствия вентиляции и загазованности. Поэтому и не было рассчитано время выхода людей по этим путям, а значит — не были обозначены места для пунктов переключения самоспасателей.

Веремеенко должен был контролировать пылевзрывозащитные мероприятия на шахте. Но он не знал ни графика этих мероприятий, ни данных помесячных планов работ выработки. Поэтому не выявил слишком большой и слишком взрывоопасный объем угольной пыли в выработке. По идее, он должен был до устранения нарушений приостановить работы на выемочном участке лавы 5а-6–18, где и произошла трагедия.

Игорь Белов в ночь трагедии подписал наряд на работы, зная о взрывоопасной обстановке под землей.

Дружинин также должен был руководить ликвидацией аварии и контролировать соблюдение норм и правил техники безопасности, но по факту, утверждало следствие, ни одну из этих задач он не выполнял. Более того, в приведенной выше выдержке из материалов дела говорится о том, что главный инженер вместе с другими руководителями шахты решили отправить в аварийный забой партию горняков, зная об опасности обстановки. Об этой опасности знал и глава горноспасательного отряда Апальков, который отправил на место происшествия спасателей, в том числе и неквалифицированных.

Расследование по делу о взрывах на «Распадской» завершилось в феврале 2016 года. За это время было проведено около 700 различных экспертиз. Одна из них, комплексная горно-техническая, заняла 2,5 года. С февраля 2016 года уголовное дело рассматривалось в Междуреченском городском суде, но ни один из тех, кто попал на скамью подсудимых, так и не был наказан.

В 2018 году в Уголовный и Уголовно-процессуальные кодексы РФ внесли изменения, и преступления, которые вменяли фигурантам по делу «Распадской», были переквалифицированы. Из тяжких преступлений они превратились в преступления средней тяжести, а значит, сократился срок их давности. После этого суд удовлетворил все ходатайства обвиняемых о прекращении уголовного дела по истечении сроков давности. Только дело в отношении Игоря Волкова было закрыто 13 марта 2019 года из-за его смерти. Последним от уголовной ответственности был освобожден Анатолий Рыжов. Согласно материалам суда, его дело прекратилось 10 января 2020 года. Никто из подсудимых свою вину не признал.

Через неделю после трагедии, 14 мая 2010 года, на центральной площади Междуреченска проходит митинг. В нем участвуют работники «Распадской», их родственники и сочувствующие. По подсчетам журналистов, на площади собираются порядка трех тысяч человек. В этот же вечер около 200 человек на несколько часов перекрывают железную дорогу, чтобы почтить память погибших. Они жгут свечи, стоя на рельсах. Из-за этого задержаны несколько поездов. В стычку с митингующими вступает ОМОН. 28 наиболее активных участников митинга задержаны, несколько омоновцев получают травмы.

На митинге шахтеры рассказывают, что вынуждены нарушать технику безопасности, чтобы получать нормальную зарплату и прокормить семью. При невыполнении плана шахтер получает только оклад с минимальными начислениями — на тот момент всего 15–17 тысяч рублей. Только если план выполнен, горняки могут рассчитывать на зарплату 35–40 тысяч рублей. Именно поэтому на «Распадской» заматывали датчики газа и работали при небольшом превышении концентрации метана. Об этом, по словам шахтеров, руководство знало, но закрывало глаза.

Через пару дней после митинга пресс-секретарь «Распадской угольной компании» Галина Ковальчук опровергает заявления горняков. По ее словам, такие деньги шахтеры получали в 2007 году, а в 2010 году средняя зарплата составляет 31 тысячу рублей.

— Нет прямого умысла заставлять кого-то не соблюдать технику безопасности. Но у каждого участка есть свой план по добыче угля, и если участок не выполняет его, то не получает достойную зарплату. Получать достойную зарплату и при этом не нарушать технику безопасности — практически невозможно. Ставят огромные планы по добыче, и из-за этого люди вынуждены выкручиваться кто как может, иначе будет не на что содержать семью, — говорит бывший сотрудник шахты Михаил.

После взрывов на «Распадской» требования к обеспечению безопасности горных работ сильно изменились. Председатель Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности (Росуглепроф) Иван Мохначук перечисляет основные нововведения: горно-спасательные части были переданы под управление МЧС России, была создана горная прокуратура, которая очень жестко следит за соблюдением правил промышленной безопасности и охраны труда в угольной отрасли.

— В светильник на каске каждого шахтера встроен датчик метана. Если содержание метана превышает 1%, фонарь начинает мигать. Шахтер вынужден уйти из опасной зоны. Как только он уходит, у него нормализуется свет, он может спокойно выйти на-гора (из шахты на поверхность. — Прим. ред.). Кроме того, внедрена система контроля за местонахождением шахтеров, и в любой момент диспетчер шахты может знать с точностью до двух метров, где, в какой выработке находится шахтер и что с ним происходит. В каску встроен датчик движения. Если датчик перестает двигаться, диспетчер дает команду горному мастеру пойти проверить, что происходит с этим шахтером. Одно из последних новшеств — вмонтированные в каски видеокамеры, чтобы горный диспетчер и начальник участка могли видеть, что происходит перед шахтером, — рассказывает Мохначук.

По словам Мохначука, шахтеры поначалу считали себя униженными тем, что за ними постоянно следят. Пришлось объяснять, что всё это делается для соблюдения правил безопасности, чтобы можно было гарантированно определить, что произошло и как помочь шахтеру. Самоспасатель теперь постоянно находится на поясе у горняка, и в случае аварии можно за секунды его включить.

Но, уточняет глава шахтерского профсоюза, для собственников шахт на первом месте до сих пор остаются деньги и объем добычи. Из-за этого руководители шахт ищут варианты нарушения трудового законодательства, охраны труда и безопасности, чтобы получить большую прибыль «с минимальными потерями».

— Мы с этим воюем потихоньку, подключаем все органы вплоть до Генеральной прокуратуры, Следственного комитета, Роструда, Ростехинспекции. Ставим в известность нашего президента, — добавляет Мохначук. — По прошлому году у нас смертельных случаев в шахтах под землей было 0,04 случая на миллион тонн добытого угля. Это уровень таких стран, как США, Австралия, Германия относительно смертельного травматизма. За последние 4 года не было ни одной аварии, которая могла бы привести к массовой гибели шахтеров. Это касается не только шахты «Распадская», но и в целом угольной отрасли.

Вопрос шахтерских зарплат остается в повестке. По словам Мохначука, после аварии на «Распадской» Росуглепроф с трудом, но договорился с собственником шахты об изменении системы мотивации для шахтеров. Теперь в целом по России шахтер, независимо от выполнения плана, должен получить 70% от той зарплаты, которую он получил бы в случае выполнения показателей. Такая система кажется «сбалансированной», но не идеальной. Мохначук объясняет, что сейчас зарплата шахтера строится в окладно-премиальной системе. Но сотрудники на основных профессиях при этом могут получать в два раза больше, чем работники вспомогательных участков. Хотя без вспомогательных участков основные тоже не могут работать.

В наращивании объемов добычи угля заинтересованы не только бизнесмены, но и власти Кузбасса. В декабре 2020 года во время своего бюджетного послания губернатор Сергей Цивилёв рассказал, что из-за кризиса в угольной отрасли только за первые 9 месяцев 2020 года угольные предприятия региона потеряли 50 млрд рублей прибыли. Из-за этого, по самым скромным подсчетам властей, угольщики сократили платежи в региональный бюджет более чем на 16,8 млрд рублей. Поэтому региональные и федеральные власти выступают за развитие угольной отрасли. Например, в начале марта 2021-го президент Владимир Путин провел совещание по вопросам развития угольной отрасли. На этой встрече в режиме видеоконференции присутствовал и губернатор Кемеровской области Сергей Цивилёв. Путин отметил, что Кузбасс — ведущий угольный регион, поэтому его экспортному потенциалу следует уделить особое внимание. Президент поручил к 2024 году увеличить объем перевозок угля в восточном направлении минимум на треть по сравнению с показателями 2020 года. Доходы от этого регион сможет направлять на развитие неугольных секторов экономики.

Судя по отчету Минуглепрома Кузбасса по добыче угля за март 2021 года, объем добычи в регионе уже вырос: 20,7 млн тонн против 19,7 млн тонн в марте 2020 года. В феврале 2021-го Цивилёва во время прямого радиоэфира спросили, «не слишком ли дорогую цену за уголь мы платим», имея в виду погибших шахтеров. Губернатор ответил так:

— Мы очень много делаем сейчас, чтобы вкладываться в системы промышленной безопасности, и в Кузбассе за последние годы произошел кардинальный сдвиг в этом направлении. Каждый случай гибели шахтера мы расследуем отдельно, вместе с сотрудниками силовых структур.

После взрыва метана на «Распадской» до 1 апреля 2021 года на шахтах Кузбасса произошло 155 несчастных случаев со смертельным исходом. В Минуглепроме по просьбе NGS42.RU перечислили основные причины гибели горняков в угольной добыче:

• из-за своего формального характера действующие на предприятиях системы безопасности не способны прогнозировать риски и предупреждать их;

• низкий уровень производственного контроля допускает работу на неисправном оборудовании, без наряда, с нарушением проектно-технической документации;

• сама проектно-техническая документация выполнена на низком уровне;

• недостаточная квалификация персонала предприятий, прежде всего руководящего состава, не позволяет организовать безопасность;

• требования безопасности системно нарушаются на всех уровнях — от рабочих до руководителей.

Образно говоря, заматывать газовые датчики в шахтах Кузбасса не перестали.

10 мая 2010 года первый зампред правительства РФ Виктор Зубков на совещании у президента рассказал о помощи пострадавшим и семьям погибших. За каждого погибшего родным было выплачено по миллиону рублей. Каждому пострадавшему было выплачено по 400 тысяч рублей, если здоровью был нанесен тяжелый вред, и по 200 тысяч рублей, если здоровью был нанесен легкий вред. Единовременную помощь выплатило и правительство Кузбасса.

После этого в городе появились бандиты, которые хотели нажиться на вдовах, говорит Михаил:

— Я помню, что семьи прессовали, некоторых избивали, запугивали, пытались обмануть. Были случаи, что вдовам поджигали двери квартир, чтобы они отдали деньги. Помню, что семьи погибших старались друг друга поддержать, но чем закончились эти истории, не знаю.

Слова Михаила находят подтверждение в открытых источниках: в конце мая 2010 года одна из вдов написала письмо губернатору, в котором попросила помощи — к ней приходили трое мужчин, которые требовали полмиллиона из тех денег, что ей выделило правительство. После этого Аман Тулеев поручил закрепить милиционера за каждой семьей, которая получила выплаты.

В Минуглепроме Кузбасса NGS42.RU рассказали, что по состоянию на апрель 2021 года «Распадская угольная компания» продолжает оказывать помощь родителям, вдовам и несовершеннолетним детям погибших. Также получают помощь дети до 24 лет, которые учатся в вузах и колледжах. В целом же семьи погибших шахтеров получают ежемесячно 10 тысяч рублей на несовершеннолетних детей. Такую же сумму вдовы и родители погибших получают ко Дню шахтера. Семьям погибших компенсируют расходы на учебу, путевки в лагеря и санатории.

Шахту восстановили только через три года после трагедии. Изначально ходили разговоры о том, что компания ЕВРАЗ собирается продать принадлежащие ей 40% акций «Распадской». Но в итоге компания увеличила свою долю в шахте до 82%. Некоторые горняки после аварии вернулись на работу в шахту.

— Когда мы видели эти бесконечные похороны каждый день в разных концах города, царила угнетающая атмосфера, — рассказывает Михаил. — Много кто говорил, что бросит «Распадскую» и уедет работать куда-то. Но всё осталось по-прежнему, никто не уволился. Это ведь, по сути, градообразующее предприятие, людям некуда деться было. На восстановление потратили много лет. Сначала восстанавливали горные выработки, всё длилось очень медленно и очень аккуратно. Пока шло восстановление, все отбросили мысли, что может что-то случиться. Так или иначе, человек, работающий под землей, в глубине души подразумевает, что такое может случиться с каждым. Поэтому он сознательно идет в шахту и всё понимает.