9 лет назад в России произошла первая стрельба в школе. Что изменилось в законодательстве с тех пор

9 лет назад в России произошел первый случай стрельбы в школе — в Москве, в районе Отрадное, тогда погибли два человека, а один получил тяжелое ранение. Цепочка похожих происшествий запустилась стремительно, и за этот период в России произошло еще 12 нападений на школы, колледжи и вузы. Почему происходят такие случаи? Что изменилось в законодательстве, чтобы предотвратить подобное в будущем, и нужны ли вообще эти меры? Поговорили с экспертами о том, как нужно работать со случаями стрельбы в школах в России.

3 февраля 2014 года в школу № 263 в столичном районе Отрадное пришел десятиклассник Сергей Гордеев, вооруженный карабином и винтовкой. Он застрелил учителя географии и захватил в заложники своих одноклассников, а затем открыл огонь по прибывшим на место происшествия полицейским — один патрульный получил тяжелое ранение, а сотрудник вневедомственной охраны погиб. После переговоров, в которых участвовал отец Гордеева, подросток отпустил заложников, а через некоторое время его задержали. В марте 2015 года Бутырский районный суд Москвы направил подростка на принудительное психиатрическое лечение. Защита потерпевших оспорила это решение, но в августе 2015 года Московский городской суд признал его законным. В ноябре 2015 года Президиум Мосгорсуда направил дело на пересмотр в Московский окружной военный суд, где в феврале 2016 года Гордеева вновь признали невменяемым. 5 мая 2016 года Верховный суд РФ признал это решение законным.

Случившееся стало первым в России случаем школьной стрельбы, во время которого погибли люди. Происшествие вызвало широкий резонанс в обществе, после него власти бурно обсуждали возможность ужесточения систем безопасности в учебных заведениях, а также начали говорить о том, что фильмы, телепередачи и видеоигры со сценами насилия плохо влияют на молодежь.

После этого случая стрельбы в школах в России не было на протяжении трех лет — следующий произошел в 2017 году в Ивантеевке (тогда были ранены 4 человека). В 2018 году нападения стали происходить чаще. Например, в январе всего за неделю зафиксировали два подобных случая: в Перми двое подростков ранили ножами 12 учеников, учительницу и друг друга, а в Улан-Удэ вооруженный топором несовершеннолетний травмировал пятерых школьников и учительницу, а затем поджег класс. В апреле того же года в Стерлитамаке подросток ранил ножом ученицу и учительницу, поджег класс и пытался покончить с собой. Позднее произошли массовые убийства в керченском политехническом колледже (2018 год), в Амурском колледже строительства и ЖКХ (2019 год), в гимназии № 175 в Казани и в Пермском государственном университете (2021 год). Последний такой случай произошел в сентябре прошлого года в школе № 88 в Ижевске — 34-летний выпускник школы Артем Казанцев ворвался в здание с пистолетом и начал расстреливать всех, кто попадался на глаза.

Реакция властей на первый шутинг в российской школе была неоднозначной. Например, президент России Владимир Путин заявил, что трагедии можно было бы избежать, если бы в подростках воспитывали «хороший художественный вкус».

— Надо воспитывать новое поколение зрителей с хорошим художественным вкусом, умеющих понимать и ценить театральное, драматическое, музыкальное искусство. И если бы у нас делалось это должным образом, то, может быть, и трагедии, подобной сегодняшней московской, не было бы, — приводил слова Путина «Интерфакс».

Законодательные подвижки запустились после массового убийства в керченском колледже. Тогда Владимир Путин приказал Росгвардии усилить контроль оборота оружия, а заместитель директора ведомства Сергей Лебедев говорил даже о повышении возраста покупки оружия до 21 года (вместо 18 лет). Предложения касались также ужесточения условий получения лицензии и введения экзамена на получение оружия для охотников. Ни одна из поправок не была принята.

В мае 2021 года, после стрельбы в Казани, Госдума одобрила законопроект о запрете выдачи лицензии на оружие людям с двумя и более судимостями, а также тем, кого подвергали административному наказанию за нетрезвую езду или отказ пройти освидетельствование на состояние опьянения. Тогда заместитель председателя правления организации «Право на оружие» Вячеслав Ванеев говорил о том, что потребность в переменах действительно назрела, но законодатели не действуют системно, поэтому от их предложений нет нужного эффекта. По мнению эксперта, работать над изменением закона об оружии начинают только после очередной трагедии, это происходит в спешке и суматохе.

— Произошел случай, на эмоциях появились призывы: «Давайте всё запретим». В итоге депутаты принимают по поручению нашего президента старые какие-то заготовки, которые совершенно никакого отношения к этому случаю не имеют, — объяснял Ванеев.

Многие эксперты уверены в том, что на законодательном уровне этот вопрос решать бесполезно, поскольку проблема кроется намного глубже. Юрист Юлия Федотова уверена, что все законодательные меры по этому поводу не работают.

— Законодательные меры а-ля «ограничить оборот оружия» или прослушивание Мэрилина Мэнсона или «Раммштайн», ограничить видеоигры и прочие предложения как российских, так и американских чиновников [по этому поводу] — это полнейшая ерунда, потому что это не работает, — считает Юлия Федотова. — Человек не идет убивать от того, что послушал «Раммштайн» или поиграл в игру. Человек идет убивать, потому что ему плохо. Счастливые люди никого не убивают. Проблема одна: почему подростку стало настолько плохо, что он решил пойти и убить своих одноклассников? Здесь нужно смотреть глубже — не поможет ни ограничение оружия, ни что-то ещё. Если человеку надо, он его достанет: легально, нелегально, еще каким-нибудь образом.

По словам Юлии Федотовой, нужно, чтобы государство занималось развитием психологической и психиатрической помощи для граждан:

— Нужно, чтобы это считалось нормальным — с детского сада говорить о своих чувствах и переживаниях. Чтобы считались нормальными психология и психиатрия, чтобы не приобретали характер карательных. В нашей стране психология — это что-то ругательное, причем не только на государственном, но и на обывательском уровне, и это очень трудно пробить и видоизменить, к сожалению. Нужно, чтобы родители были более осознанными и внимательно относились к своим детям, чтобы школьники были более корректны по отношению к своим друзьям. Сейчас с этим проще — в наши времена буллинг был формой общения, мы чуть ли не каждый день дрались, другие неприятные вещи происходили, это нехорошо. Здесь надо смотреть на развитие психологической помощи, популяризацию психологических знаний, на то, чтобы человек понимал — если ему плохо, есть тот, кто ему поможет, и для этого не нужно идти и стрелять в одноклассников.

С ней согласен и психолог Денис Давыдов, который считает, что грамотная работа со стрельбой в российских школах должна начаться с создания условий, которые исключат буллинг и любой дискомфорт в школьной среде. Причем это касается не только взаимоотношений между учениками и педагогами, но и самой организации школьного пространства.

— Школа должна быть не бетонной однотипной коробкой, а удобным пространством с небольшими классами, где педагог может уделить внимание каждому подростку, — объяснил психолог. — Представьте, что вместо этого вокруг здания школы возводят высокий забор, на входе ставят рамки-металлоискатели и вооруженных охранников, которые каждый день досматривают учеников: у одного в портфеле зазвенели циркули — и все его вещи выворачивают наизнанку. Такая школа не является комфортной средой. Это тупиковый путь, хотя и нормальная психологическая реакция на насилие — людям хочется обезопасить себя, поэтому первыми в голову приходят вооруженные методы.

Говоря о стрельбе в школах, власти в первую очередь рассматривают влияние субкультур или террористических организаций. Например, в случае казанского стрелка Ильназа Галявиева суд заявил, что причиной трагических событий явилось его стремление «подражать действиям неформальных представителей одной из деструктивных субкультур, сведения о которых он почерпнул из сети Интернет, скопировав их поведение при нападении». Название деструктивной субкультуры суд не упомянул, но, вероятно, имелось в виду то, что генпрокуратура называет движением «Колумбайн». В феврале 2022 года Верховный суд признал его террористическим.

— В социальных сетях создаются тематические группы так называемого скулшутинга, осуществляется психологическая обработка по снятию у молодежи и подростков морального запрета на применение насилия и совершения убийств, — об этом тогда заявлял официальный представитель Генпрокуратуры РФ Андрей Иванов. — Под воздействием насильственной идеологии «Колумбайна», а также массированной пропаганды скулшутинга, его участники совершают резонансные нарушения террористической и общеуголовной направленности.

Правда, с точки зрения врачей, причин агрессивного поведения подростков и вооруженных нападений в школах может быть больше.

— Подростки живут в обществе, в котором уже длительное время, особенно в течение последних двух лет, нарастают тревога, напряжение, страх. Вначале это напряжение было обусловлено страхом пандемии новой коронавирусной инфекции, сейчас напряженность обусловлена военными действиями. Многие молодые люди растеряны, они считают, что у них нет будущего, они не видят смысла жить дальше, — говорит психиатр Светлана Полубоярских. — Дальнейшие действия зависят от того, насколько устойчива психика у человека, насколько он может контролировать свои эмоции и управлять ими. За последние два года увеличилось количество подростков, у которых развиваются расстройства эмоциональной сферы — тревожные, депрессивные состояния. Многие болеют тяжело, по-взрослому, с проявлением аутоагрессивных (суицидальных) действий. Но есть и такие пациенты, агрессия которых направлена вовне, на ближайшее окружение.

Доктор говорит, что, как правило, такие молодые люди имеют личностные особенности: возбудимость, эмоциональную неустойчивость либо склонность к ограничению контактов со сверстниками, отсутствие близких друзей, с кем можно разделить переживания. У таких молодых людей хроническое напряжение в обществе и ближайшем окружении приводит к развитию эмоциональных нарушений, которые проявляются, в частности, желанием убивать. Светлана Полубоярских полагает, что влияет на детскую и подростковую агрессию не только общее напряжение в обществе из-за военных действий, но и то, как о них разговаривают с детьми.

— Это противоестественно — посвящать детей в военные действия. Я когда вижу детей в военной форме, то мне просто тревожно становится за то, как сложится будущее этих детей, — подытожила Светлана Полубоярских. — После детских утренников, когда их одевают в военную форму, военные действия для них представляются каким-то развлечением. Исчезает то горе, которое война принесла. И думаю, что это может способствовать тому, что кто-то проявит интерес, но неправильно поймет ту позицию, которую им стараются донести. Если детям так будет подаваться тема военных действий, это спустя время может привести к росту стрельбы в образовательных учреждениях.

Плохие взаимоотношения школьников с учителями — одна из возможных причин подобных ситуаций. Например, на днях в Екатеринбурге учительница гимназии № 94 заклеила третьекласснику рот скотчем. Вполне вероятно, что у педагога просто сдали нервы: по словам мам и пап, мальчик с декабря прошлого года доводит и других учеников, и классного руководителя. Но насколько законно вообще так поступать учителю?

Пока психологи рассуждают о том, противоестественно ли посвящать детей в военные действия, в Санкт-Петербурге раненый участник СВО проводит патриотические уроки в школах. Мужчина рассказывает детям, что он военный летчик, принимал участие в военной операции в Сирийской Арабской Республике, потом — в боевых действиях на Украине, и в подробностях описывает происходящее на фронте. Разбирались, что это за мужчина и зачем нужны такие уроки.

В целом жизнь школьников в патриотическом плане меняется очень стремительно — в программу ввели «Разговоры о важном», а каждая учебная неделя начинается с гимна и поднятия флага. Но этих изменений оказалось мало, и депутаты продолжают предлагать новое: например, со следующего года все учебники по основным предметам будут написаны одинаково, а преподавать знания будут по единой программе. Кроме того, в школах появятся игра в лапту (там, где ее еще нет) и курс по военной подготовке (к счастью школьников, только во внеурочное время). Единственное, что еще не узаконено до конца — трудовое воспитание. Законопроект еще готовится, а депутаты выдвигают разные формулировки. Мы посмотрели, что они предлагают, и разобрались в том, как будет выглядеть трудовое воспитание.