«Неграждане» — заложники распада СССР. Как семья беженки из Абхазии 30 лет просит, чтобы ее признали своей в России

В этом году исполняется 30 лет распаду СССР. Его разрушение не было бескровным. Оно сопровождалось множеством войн, подъемом национализма. Новые государственные границы пролегли не просто между республиками, они прошли по миллионам семей стран бывшего Союза. История Ноны Чиковани из глубинки Нижегородской области — прямая иллюстрация всему этому. Накануне этнической чистки в 1991 году она, будучи совсем юной, бежала из Абхазской АССР. В России вышла замуж, родила троих дочек и сына. Но до сих пор женщина не может получить паспорт, а ее дети и внуки — гражданство. Таких, кого ни одно государство не готово признать своим, в России больше 5 тысяч человек. О том, как живут «неграждане» из страны, которой уже 30 лет нет на карте, она рассказала корреспонденту NN.RU.

Низенькие деревянные дома с местами покосившимися заборами врассыпную стоят на фоне бескрайних березовых и хвойных лесов. Порою доносятся звуки поезда, несущегося к станции деревни Родяково. Из признаков цивилизации здесь два продуктовых магазина и заброшенная уже более десяти лет школа. Работы нет. На заработки местные уезжают в соседние Кулебаки, что в часе езды от деревни. Некоторые отправляются в Москву.

Здесь живет семья 53-летней Ноны Чиковани, беженки из Абхазии. Три дочери, сын, два внука и мать ютятся в двух комнатах невзрачного дощатого дома с протекающим коридором и раздолбанной печкой, закрытой шторой. Погостить в нем их пустил сосед, после того как их собственное жилье сгорело. Это было девять лет назад.

Мать с лучиками седины в черных волосах раскладывает на диване свидетельства о рождении своих детей и внуков. Все они родились в России, две старшие дочери уже окончили здесь школу, но ни у кого из их них нет гражданства.

— Эле (Эльмире. — Прим. ред.) уже двадцать. Она очень хорошо училась. После школы хотела поступить в мединститут. Не принимают. И в других местах, куда ни ходила, не принимают без документов. Говорят, сначала всё оформите, потом приходите. Это самая большая беда. Ни Россия, ни Грузия не может признать их своими. Без документов они не могут ни пойти учиться, ни найти нормальную работу, — говорит Чиковани.

Вот уже более двадцати лет они добиваются получения паспортов. Ее история начинается со времени распада СССР.

Фамилия Чиковани досталась беженке от отца-грузина. Мать была русской. В Абхазии, где женщина появилась на свет, число грузин до конца 80-х непрерывно росло. К моменту распада СССР они составляли половину населения региона, при том что абхазов было всего 17%, согласно материалам историка Института этнологии и антропологии РАН Юрия Анчабадзе. Отношения между народами обострились, когда местные националисты стали требовать автономии от Грузинской ССР. Летом 1989 года в Сухуми прошли столкновения с участием военных, в результате которых были убиты 16 человек, многие десятки получили ранения.

Ноне Чиковани в это время был 21 год. Она жила с семьей в поселке Гантиади (после 1993 года — Цандрыпш), месте массового всесоюзного отдыха. Очень скоро, как вспоминает женщина, абхазы, еще недавно называвшие ее «сестра», охотно предлагавшие помощь, стали отворачиваться, узнав ее национальность.

В 1991 году ситуация обострилась настолько, что родителями Чиковани принято было решение бежать. Со знакомыми родственники ее отправили в Москву. Там жила соседка по поселку, торгующая цветами.

— Мы сначала не думали, что будет заваруха такая сильная. Мы ожидали, что там поскандалят, побастуют, и мы вернемся. Нас, молодых, старались в первую очередь вывезти. Боялись изнасилований. Потому что там такое тоже было, — вспоминает беженка.

На следующий год после распада СССР и установлении в Грузии независимости в Абхазии разразилась война.

— Для абхазов это вообще очень важное событие. Они называют это Отечественной войной абхазского народа. Абхазия была в СССР автономной республикой, и после прихода к власти грузинского правительства они стали испытывать притеснения. Это привело к конфликту. Кто уже начал, сказать тяжело, но в это оказались вовлечены посторонние силы, в том числе люди из других стран. Например, чеченцы, которые выступили на стороне абхазов. В частности, Шамиль Басаев первый раз там отметился. В то же время, там были среди грузин националистические отряды, «Мхедриони», почти фашистская группа, были и криминализированные элементы. Как всегда это бывает на большой войне, высокие боевые порывы там сочетались с самыми низменными проявлениями, — рассказывает историк ННГУ Федор Дорофеев.

Война сопровождалась массовыми казнями и этническими чистками в отношении неабхазского населения. По подсчетам исследовательницы Светланы Червонной, были убиты от 8 до 10 тысяч гражданских. Среди них были женщины, старики и даже дети. От 200 до 250 тысяч грузин стали беженцами.

— У меня был двоюродный брат, его убили на Красной поляне, опознали по кольцу на пальце. У мамы брата сильно избили, он остался инвалидом на всю жизнь. После переезда уже, через 2–3 месяца, узнала, что отец тоже перебрался в Россию, другие уезжали на Украину. Кто-то из бывших одноклассников пошел на войну, кого-то убили, об этом я уже узнала спустя много лет по переписке в интернете, — рассказывает Нона Чиковани.

Поспешный переезд в другую страну сопровождался роковым упущением, стоявшим Ноне Чиковани и ее будущим детям всерьез подпорченной жизни.

— Получилось так, — говорит женщина, — что мой паспорт остался у начальника-абхаза. Я только устроилась помощником повара в Сухуми, в самом центре города. Забирать не стала, когда в Москву ехала.

Так женщина оказалась беженкой без документов в другой стране. В столице она некоторое время торговала цветами на рынке. Здесь же встретила своего мужа Араза Гурбанова, азербайджанца по национальности, и родила первую дочь Зульфию. Имя девочке дал муж. Сейчас он уже 5 лет как депортирован из страны из-за просроченной визы.

После рождения первого ребенка найти работу для Чиковани становится невозможно. Частники не хотят брать женщину с малышом на руках, а другие организации требуют разрешение на проживание или паспорт, которых у нее нет. Сначала семья едет в Муром, живет там недолго у мачехи Чиковани. Затем переберется в поселок Венец Нижегородской области.

Практически все это время женщина живет без паспорта. В 2002 году ей наконец выдают его в посольстве Грузии.

— Когда получила паспорт, я даже прочитать его не смогла. Он был на грузинском. А когда перевели, когда прочитала, что там понаписали, я чуть с ума не сошла. Было написано, что я гражданка Грузии. Хотя я ни языка не знаю, я там не жила. И еще паспорт был временным, на пять лет, — рассказывает Нона Чиковани. — Подать документы на оформление нового паспорта женщина не успела.

С 2005 года Нона Чиковани живет в поселке Ильино под Гусь-Хрустальным, где покупает дом. На его приобретение складывались всем миром. Очень помогли родители. Здесь семья наталкивается уже на проявление русского национализма.

— Там жила молодежь, называли себя скинхедами. Было такое, что у меня даже вторую девочку чуть не убили. Как только наставала суббота, воскресенье, у клуба собирались. Ходили мимо дома, кричали угрозы, окна били. Однажды толпа приходила, требовала, чтобы муж вышел на улицу. Мне объясняли, что он нерусский, азербайджанец, здесь жить не должен. Я пыталась объяснить, что он мой муж, у нас дети. Мне говорили: «К тебе претензий нет, но он должен уехать», — вспоминает Нона Чиковани.

Все это происходило в период, когда Россия активно поддерживала Абхазию и Южную Осетию во время обострения отношений с грузинским правительством. Однажды в 2008 году, когда семьи не было в поселке, дом Чиковани вспыхнул. Потом соседи рассказали, что видели, как внутри кто-то ходил. По всем признакам, причиной пожара был поджог.

В деревне Родяково семья Чиковани живет с 2011 года. Там же, неподалеку от матери, с детьми живут ее отец и брат.

— Они все уже получили гражданство, пусть и не без сложностей, — жалуется беженка. — Одна я и мои дети мучаемся. Говорят, езжайте в Грузию получать паспорт. А на все оформления, на поездку нужно тысяч 100. Откуда у нас такие деньги? Мы еще боимся, что нас могут депортировать, моих детей, которые родились в России. Бывает, приходится нам об этом слышать, когда начинаешь обращаться выше. В этом году дочь внука повела в первый класс. Там сначала не хотели вообще брать. Говорят, сейчас с этим стало еще жестче. Делали в паспортном столе запрос в Грузию, ответ пришел, что я по месту рождения была гражданкой этой страны, а вот насчет моих детей — там вообще не знают, кто это такие, не могут никаких справок предоставить.

Однажды к многодетной семье беженки приезжал автобус с сотрудниками опеки. Как вспоминает Чиковани, было их человек десять.

— Тогда соседка уже после осмотра стала сердиться: «Кого вы проверяете? Дети сыты, одеты, обуты. Вы бы лучше помогли им документы сделать», — говорит женщина.

В МВД по Нижегородской области сообщили, что писала последний раз Нона Чиковани заявление на предоставление гражданства в 2017 году. Тогда ее попросили предоставить документ, удостоверяющий личность. Женщина документы не предоставила.

В законе прописано множество способов получения российского гражданства. Прежде всего, по факту рождения (ст. 11, ФЗ-62 в ред. 30.12.2020). Это основание распространяется и на детей, появившихся в стране и не признанных своими гражданами другими государствами. Также предусмотрено упрощенное получение этого статуса для бывших граждан СССР. На практике, как отмечает председатель «Нижегородского правозащитного союза», один из учредителей Центра помощи мигрантам в Приволжье Сергей Шимоволос, эти правила действуют не всегда, несмотря на заявления власти разных уровней.

Еще в 2012 году, выступая перед Федеральным собранием, Президент Владимир Путин говорил о необходимости упростить получение гражданства «нашим соотечественникам, носителям русского языка и русской культуры, прямым потомкам тех, кто родился и в Российской империи и в Советском Союзе».

— Действующие правила не способствуют этому процессу. Скорее, наоборот. Процесс получения гражданства для наших соотечественников, для тех, кто культурно и духовно близок к России, затруднен и до безобразия забюрократизирован, — говорил президент.

Тем не менее, бюрократические препоны можно наблюдать даже сейчас.

— Здесь действует, во-первых, очень формальный подход миграционной службы. Уж, казалось бы, просто решить вопрос с детьми. Они родились здесь, могут получать гражданство по месту рождения. Но в этом случае они все равно требуют подтверждения, что они не граждане Грузии. Раз мать — грузинка, то они, как полагают, могут быть записаны каким-то образом гражданами Грузии, что само по себе глупость. Чисто теоретически это возможно, но, если мать туда не ездила, не обращалась, это нужно признавать де-факто. А посольство Грузии у нас вообще ликвидировано (интересы Грузии в России представляет посольство Швейцарии в Российской Федерации. — Прим. ред.), не подберешься. А если заказывать через юстицию, то ответы из Грузии могут и не прийти. Ну и мать следом за детьми, если они будут приняты, она тоже должна получить в упрощенном порядке российское гражданство. Кроме того, в законе прописано об упрощенном способе получения его, если человек проживал долгое время в России. И даже не нужен вид на жительство, потому что она здесь прожила много лет, — говорит нижегородский правозащитник Сергей Шимоволос, которому удавалось решать подобные случаи в суде.

Руководитель сети «Миграция и Право», правозащитница Светлана Ганнушкина отметила, что история Чиковани не единична. Она относится к категории наиболее сложных беженцев в силу того, что отношения между Россией и Грузией, гражданкой которой Нона Чиковани числилась, сейчас напряженные.

Сейчас уже повзрослевшие дети Ноны Чиковани сами пытаются добиться, чтобы их признали гражданами.

— Документы себе пытаюсь с 14 лет сделать, — рассказывает старшая дочь Зульфия Гурбанова. — Когда исполнилось 14 лет, пошла в паспортный стол, Там ничего хорошего не сказали. Сказали, как исполнится 18 лет, тогда будем что-то делать. 18 лет исполнилось. Говорят, что что-то пытались сделать, но ничего не вышло. Скоро мне 23. 17 сентября будет. Написала заявление на удостоверение личности. Сказали, позвонят. Пока что тишина.